Форум выживальщиков
Зарегистрируйте бесплатную учетную запись сегодня, чтобы стать участником нашего сообщества! После входа в систему вы сможете участвовать на этом сайте, добавляя свои собственные темы и сообщения, а также общаться с другими участниками.
-
Для мобилизованных! Читать!
Женщина и Мужчина. Взаимоотношения.
- Автор темы KOHTAKT
- Дата начала
та куда там)))) просто папа, как только я лет в 12 размазала по щекам первые розовые слезы, воздыхая по другу молочного братца (сын моей крестной и по совместительству кормилицы - брат короче! ну раз родного не родили... да и ему никого не родили - такшта родня полюбасу, дык еще и соседи) доходчиво обьяснил почему не будет "взаимности" и что к чему ваааще... вняла, гнусно использую данный "изьян" мужчин... как использовать ни одной кукурице не расскажу! честное пионерскоеСечёшь фишку!
ioneer:
При попытке юморить письменно, нужно приложить недюжинный писательский талант. Либо, освоить смайлики. Можно пояснять - это сарказм/шутка/юмор
Даже малоинтелектуальные сериалы, специально, вставляют звук смеха. Там, где по их мнению - смешно.
Мне? Нет.
Про именно сейчас... Подтверждаю.
А вот в том посте - было про другое.
Ход женской мысли непредсказуем и скользок.
Вот, кстати, небольшой отрывок про охотниц на аленей.
©http://readli.net/programmist-dlya-preispodney/
Женская половина семьи смотрела телевизор. Когда по телику показывают очередное кино, в доме должна стоять абсолютная тишина. Стоит мне, по недоразумению, что-то сказать в это время, или просто по неосторожности зашуметь, то меня тут же одёргивают и лихорадочно начинают выяснять друг у друга «что она ему ответила, ты не слышала?».
Таким образом, сообщение об увольнении откладывалось, и я получил отсрочку для того, чтобы сесть и спокойно все обдумать. Я зашел в кухню, налил в стакан колы, бросил туда пару кусочков льда. С этим стаканом я прошел в свой кабинет, открыл окно, уселся поудобнее в кресле и закурил. Курить в кабинете – одна из немногих моих домашних привилегий, которую я сумел отвоевать для себя.
...
С горечью я вспомнил, сколько раз просил Веронику не тратить все деньги, и держать хотя бы небольшой запас. Ничего не получалось. Каждый месяц приходилось тратиться на что-нибудь, по ее мнению, совершенно необходимое. Например, на новые туфли или золотые украшения, которые продавались с «небывалой скидкой». Обычно эта скидка действовала лишь до конца месяца, и необходимо было успеть сделать покупки, чтобы сэкономить сотни шекелей, как утверждала реклама. Мои слова, что если не покупать совсем, то мы сэкономим значительно больше, принимались в семье как не слишком остроумная шутка. И вот теперь, я остался без всякого резерва на банковском счете.
Я понемногу отхлебывал из стакана и прислушивался к тому, что происходит снаружи. В телевизоре престарелый дон Альфредо, судя по всему – большой бабник, делал неприличное предложение некой Люсии. Люсия отказывалась, но не слишком убедительно. Было ясно, что через несколько серий она все же согласится. Лишь бы благородный дон дожил до этого времени, подумал я. Господи, как я ненавижу эти сериалы. Говорят, что они рассчитаны на среднего зрителя. Никогда не поверю, что среднестатистический зритель настолько непритязателен. Я все же более высокого мнения о человечестве.
Наконец зазвучала финальная музыка. Пару минут жена с тещей обменивались впечатлениями, затем вспомнили, что я вернулся домой неожиданно рано.
– Сашенька, родной, ты не заболел? У тебя нет гриппа? Сейчас такой грипп, надо быть осторожнее! – раздался голос жены.
– Нет, спасибо, я здоров, – ответил я, выходя из кабинета и усаживаясь в кресло в гостиной. – И вот еще что… К сожалению, у меня плохие новости.
– Что случилось? – хором спросили женщины. Сладость, разлившаяся на их лицах после любимого сериала, стремительно исчезала. Они настороженно переглянулись – что там еще отчебучил наш неумеха?
– Ну, вы знаете какое сейчас положение в хайтеке, заказов нет, объемы уменьшаются. Везде идут сокращения. Ну и нас тоже сегодня были увольнения, – неуверенно начал я. В ответ получил ледяное молчание. Все сразу же все поняли, но вслух это произнести должен был я сам.
– Ну, в общем, меня тоже уволили.
– Я так и знала! – воскликнула теща. Я даже закончить не успел. – я ему сто раз говорила!
– Что вы говорили? – не понял я.
– Я всегда говорила, что надо вести себя по-другому. У всех наших знакомых все время на работе сокращения, но ни у кого мужей не увольняют. Только нашего шлимазла тут же уволили.
– Но я тут при чем! У нас сегодня уволили почти половину служащих.
– И правильно сделали. Таких неудачников нужно увольнять. Муж Доры Самуиловны остался в отделе вообще один-единственный. Потому, что он настоящий мужчина и знает подход к начальству. А ты только и умеешь стучать по клавишам. Уткнулся в свой компьютер, а то, что делается вокруг – не замечаешь.
– А что мне еще делать? Это моя работа.
– Не знаешь ты жизни. Сколько я тебя учу, а все без толку. Надо было выкраивать время, и вместо того чтобы пялиться в экран, походить, поспрашивать людей. Поговорить с начальником один на один. Рассказать, как ты счастлив, что работаешь именно у него в отделе. И обязательно хоть раз в неделю рассказывать ему, как ты спасаешь работу всей группы. Расскажи, что Миша не справляется с работой, что Сема все время спрашивает у тебя самые простые вещи. Расскажи, как Шмулик тратит на обед по два часа. Ну, и я не знаю, ты же там работаешь, не я. Надо все время втолковывать начальнику, что ты – самый лучший, что работа всего отдела держится на одном тебе.
– Мама, не трать время, – прервала ее Вероника. – Ты же видишь, он ничего не понимает и не поймет. Сколько его мордой в грязь не тыкай, он все равно считает, что он самый умный.
– Запомни, – она повернулась уже ко мне. – В увольнении виноват только ты сам. Ведь фирму не закрыли совсем. Те, кто вовремя подсуетились, сохранили свои места. А вот таких дурачков как ты повыгоняли. Если бы ты хоть раз в жизни повел себя по-умному, ты бы тоже остался. А теперь вот, что мы будем делать? Ты хоть письмо об увольнении получил? Или нам теперь вообще умирать с голоду?
– Ну, не все так страшно. Письмо мне дали, завтра я зарегистрируюсь на бирже. К тому же мне сразу выдали компенсацию за увольнение.
Вероника тут же сделала стойку.
– Ой, а вот это очень кстати. Я утром разговаривала с Шурочкой, ну, ты знаешь, – Вероника обратилась к теще. – Ну, эта, у которой муж в универмаге в охране работает. Он ей сказал, что у них началась зимняя распродажа. Шурочка там уже была, говорит – там есть потрясающие свитера почти даром. Она уже себе купила, и совсем недорого. Она потом специально проверила. Возле ее дома точно такие же стоят, на двести шекелей дороже. Надо будет сегодня же туда съездить.
– Сашенька, – она снова повернулась ко мне. – Шурочка сказала, что там есть и на мужчин. Надо тебе купить свитерок, а то ты у нас совсем обносился. Давай туда съездим вечером, а?
– На чем? – не вдаваясь в подробности, спросил я.
– А что случилось с нашей машиной?
– Нашу машину уволили вместе со мной. Придется теперь на автобусе ездить. На такси учти, пожалуйста, денег нет. И на эти ваши так называемые дешевые свитера тоже.
– Ты хочешь сказать, что мы остались без машины?
– Да, мы остались без машины! – я начал заводиться. – Если ты еще не забыла, то это была служебная машина, а не наша собственная. Ты сама говорила, что это дешевле и что все теперь ездят только на служебных машинах. Вот мы и приехали.
– А как же мы поедем в универмаг? Туда далеко, надо будет вызвать такси, – неуверенно начала Вероника.
– Да опомнись ты!! – заорал я. – Забудь хоть на две минуты об этих чертовых шмотках. Мы остались без машины, мы остались без моей зарплаты, мы видимо скоро останемся вообще без дома.
– Без дома? Мама, что он говорит, при чем тут наш дом? Ты что с ума сошел, почему мы останемся без дома?
– Саша, при чем тут дом? – подключилась теща.
– Потому, что теперь нам эта квартира не по средствам. Я ведь просил не тратить все деньги, чтобы оставался какой-то запас. А вы мгновенно все тратите.
– Ты нас тратами не упрекай. Сейчас все так живут. У многих постоянный минус в банке, а живут лучше нас. Ты и так нас все время останавливаешь. Вероничке одеть нечего. Стыдно из дома выйти! Вел бы себя по-другому, так и ничего бы не случилось. А теперь вот, извольте, выгоняет из дома родную жену!
– Да кто кого выгоняет, вы что! Послушайте, давайте спокойно все обсудим. Положение действительно неприятное. Но давайте спокойно подсчитаем. Я надеюсь, что мы сможем обойтись без продажи квартиры. Пособие мне положено. Завтра я обращусь снова к Ицхаку, помните, он меня в первый год устроил мыть подъезды? Вот через него я думаю, снова можно будет подрабатывать. Свободного времени у меня теперь навалом. И буду искать работу. Что-нибудь да выстрелит.
– Ну, вот и хорошо, – успокоилась теща. – А то ты сразу из всего делаешь трагедию. Только вот за подъезды, я слышала, сейчас платят очень мало. Может, еще что-нибудь поищешь? Сам говоришь, времени у тебя теперь будет много. Ты вот что, попробуй заниматься с детьми. Говорят, это очень выгодно. Повесь объявление возле поликлиники, там всегда много народу.
– Это, конечно, идея. Но я совершенно не знаю здешнюю школьную программу. Надо будет все разузнать. И вообще, я надеюсь продолжать работать по специальности.
– Одно другому не помешает. Я свяжусь со знакомыми, выясним, кто у нас преподает в школе и тебе все расскажут.
– Э, Татьяна Самуиловна, это конечно все хорошо, но мне придется много заниматься в это время. Я хочу изучить пару новых систем, на которые сейчас возможен спрос, и не смогу работать круглые сутки. Я как раз прикинул, что договорюсь на два-три подъезда, не больше. Мне нужно будет много заниматься. Поймите, в моей специальности никак нельзя отставать, иначе я точно не найду работу.
– А на что мы будем жить, пока ты занимаешься? – с издевкой в голосе спросила теща. Мол, знаем мы тебя, запрешься у себя в кабинете, уткнешься в экран и плевать тебе на семью.
– Вот об этом я и хотел поговорить. По-моему, Веронике пора выйти на работу.
– Ага, Веронике на работу. А ты будешь сидеть дома перед компьютером! И что же, по-твоему, она должна делать? Подъезды мыть вместо тебя?
– Не вместо меня, а вместе со мной. Если она станет работать со мной вместе, то это будет очень удобно. Я видел, как работают вдвоем, получается очень быстро. Можно будет взять не по два подъезда на каждого, а сразу пять или даже шесть, и мыть их вдвоем. Это тяжело, на зато мы сможем продержаться, пока я снова не устроюсь на нормальную работу. И, главное, что квартира тогда точно останется за нами.
Повисла пауза. Вероника поднялась с дивана и подошла к кухонному шкафу. Она демонстративно достала оттуда сердечные капли и стала капать в стакан, считая вслух. Отсчитав сорок капель, она добавила воды, выпила, со стоном опустилась на стул и несчастным голосом произнесла.
– Мама, я так больше не могу. Объясняйся с ним сама.
И теща объяснилась. Я никогда не попадал под артобстрел, когда по окопам лупит батальонная артиллерия. Но думаю, что это не страшнее того шквала, который обрушился на меня. Теща не баловала меня разнообразием. В десятый, если не в сотый раз за мою семейную жизнь, мне объяснили, что я просто дерьмо, что я искалечил жизнь ее дочке и себе самому. Я узнал и другие, не менее познавательные факты о своем характере и образе жизни. Когда обстрел начал утихать, я попросил тещу перейти непосредственно к самой теме.
– Ладно, я – последнее дерьмо, и во всем виноват я один. Но почему сейчас Вероника не может пойти работать? Почему я всю жизнь должен содержать ее один?
Теща захлебнулась от возмущения. Затем, наконец, сформулировала. Предельно емко.
– Она твоя жена. Она с тобой спит. Этого тебе не достаточно?
Теперь захлебнулся я. Внутренне я кипел, и ответ был готов немедленно сорваться с языка. Но воспитание все же не позволило. Последним усилием воли я захлопнул открывшийся было рот, и молча ушел в свою комнату. Уселся в кресло и одним глотком опорожнил стакан с согревшейся колой. Во рту тут же появился привкус хозяйственного мыла. Я достал сигареты и закурил. Нахлынули воспоминания.
За время нашей семейной жизни Вероника не работала ни одного дня. Как-то не принято было в их семье поднимать вопрос о ее работе. Она просто не работала, и это считалось само собой разумеющимся. До замужества Вероника успела отработать полтора месяца. Она набрала этот стаж на одном швейном гиганте, куда ее распределили после окончания института.
Да, у нее была профессия. Какая же талантливая девочка из приличной еврейской семьи не имела в СССР высшего образования? Вероника окончила институт легкой промышленности, по специальности «модельер верхней одежды». Обычно считается, что это – золотое дно, а не специальность. Но дело в том, что кроме специальности, есть еще и специализация, которая и определяет будущую область работы модельера.
Специализация у Вероники была очень узкая: дизайнер мужских галстуков. То есть, человек, который создает рисунки для них. Дело тонкое, здесь должны сочетаться и способности художника, и специальные технологические знания. Галстук – это вам не бумага и не холст. Каждый материал требует своего рисунка. То, что смотрится на натуральном шелке, на лавсане выглядит бесцветно. Для шерстяных тканей нужны совершенно иные узоры.
Художник может рисовать один и тот же пейзаж годами. В дизайне одежды все сложнее и, главное, переменчивей. В отличие от пейзажей, требования моды меняются быстро, и надо восьмым, девятым или специальным тридесятым чувством угадывать будущие тенденции. Поэтому настоящих мастеров единицы. Специализация эта считается жутко престижной. Дизайнер галстуков – элита среди модельеров одежды. К сожалению, элита эта исчисляется дюжиной специалистов по всему миру. Остальные, как и моя Вероника, могут только гордо называть свою профессию. Спрос на специалистов такого профиля, мягко говоря, невелик.
И вот после окончания института Вероника по распределению попала на швейную фабрику. Начальник отдела кадров, человек со своеобразным чувством юмора, ознакомившись с ее делом, отправил молодого специалиста на работу по специальности. Он учел ее весьма узкую специализацию. В общем, назначил он мою Вероничку мастером в цех, шьющий галстуки. Пионерские галстуки. То есть, треугольники из ярко красной материи, которые повязывали на шею школьникам. С формальной точки зрения это были все же галстуки, и отказаться ей было невозможно.
Порой я сочувствую Веронике, когда начинаю задумываться о том, какое потрясение пережила бедная девочка, оказавшись в этом цеху. Воспитанная на престижных выставках модных художников и элитных показах мод в Доме Моделей, она оказалась в обычном производственном цеху с его шумом, вонью, грязью, матом, пьянством и прочими непременными атрибутами производственного процесса. Пережитый ею шок оставил впечатление на всю жизнь. С тех самых пор Вероника испытывает непреодолимое отвращение к любой работе. Промучившись в цеху полтора месяца, Вероника просто перестала ходить на работу. На звонки домой из отдела кадров отвечала ее мама. Через некоторое время звонки прекратились.
Здесь, в Израиле, где галстуки не носят даже члены парламента, Вероникины профессиональные знания по уровню востребованности оказались в самом конце списка: между шахтером угольного разреза и водителем снегоуборочной техники. Остальные виды работ, начиная от несложной, но приятной должности секретарши, и кончая тяжелой, но более выгодной работы кассирши в супермаркете, по-прежнему отторгались ее организмом.
Первые годы в чужой стране, как водится, были тяжелыми. Пока я прошел череду языковых и профессиональных курсов, без которых невозможно устроиться по специальности, пока после множества обманов и разочарований нашел настоящую работу, прошло несколько лет. Однако все мои попытки уговорить Веронику тоже пойти работать, были безрезультатны.
В качестве доводов против ее работы приводились следующие: слабое здоровье, что сразу исключало любую физическую работу; неспособность рано вставать (это если работа начиналась рано); опасность позднего возращения домой (о тех работах, которые заканчивались поздно); приставания хозяина к беззащитной женщине (небольшие офисы или магазины) и прочее.
Когда я напирал особенно сильно, внимание дискутирующих ненавязчиво переводилось на меня. Мне ставили в пример мужей каких-то таинственных знакомых, которые работали на престижных должностях в государственных учреждениях или в крупных частных фирмах. Если верить теще, они зарабатывали в десятки раз больше меня. При этом они с удовольствием помогали своим неработающим женам по домашнему хозяйству. Дискуссия заканчивалась восклицаниями типа «Научись сам зарабатывать сначала!» или «Сам ничего не может, а жену на панель посылает!».
Сейчас из-за стены доносились рыдания Вероники и низкий успокаивающий голос Татьяны Самуиловны.
– Что теперь будет? Что теперь будет? – причитала Вероника.
– Успокойся, ничего страшного не произошло. Он просто перенервничал. Ты же знаешь, у него неустойчивая психика. Он сейчас пошумит, покричит и успокоится. Ты сегодня очень правильно сделала, что не стала с ним спорить.
– Зато теперь ты с ним поцапалась.
– Я должна была поставить его на место. А то он совсем зарвался.
– А вдруг ему все это надоест и он уйдет?
– Куда он уйдет? Он абсолютно неприспособленный к самостоятельной жизни. Он уже давно не может жить один без нас.
– А вдруг уйдет? Я что, в тридцать пять лет должна искать нового дурака, который будет меня содержать? Мама, я боюсь. Нельзя было на него так кричать.
– Заткнись, дура. Он может услышать. Я тебе всю жизнь говорила и теперь повторяю. Он просто тряпка, и даже если захочет, то все равно не уйдет от тебя. Просто не сможет принять решение. Он привык, что за него все решаем мы.
Вероника еще немного порыдала, а потом сказала:
– Ты знаешь, я слышала, что здесь, когда разводятся, то даже если нет детей, муж все равно платит бывшей жене алименты.
– Вот и не переживай. Он тебя не достоин, но так уж сложилась твоя жизнь, тут ничего не поделаешь. Поэтому спокойно живи и получай удовольствие от того, что у тебя есть. А его не принимай в расчет. Живи для себя.
– А как же увольнение? Мы же теперь совсем без денег.
– Предоставь это решать ему. В конце концов, он мужчина, пусть сам ищет способы и выкручивается, как знает. Нас это не должно касаться.
Женская половина семьи смотрела телевизор. Когда по телику показывают очередное кино, в доме должна стоять абсолютная тишина. Стоит мне, по недоразумению, что-то сказать в это время, или просто по неосторожности зашуметь, то меня тут же одёргивают и лихорадочно начинают выяснять друг у друга «что она ему ответила, ты не слышала?».
Таким образом, сообщение об увольнении откладывалось, и я получил отсрочку для того, чтобы сесть и спокойно все обдумать. Я зашел в кухню, налил в стакан колы, бросил туда пару кусочков льда. С этим стаканом я прошел в свой кабинет, открыл окно, уселся поудобнее в кресле и закурил. Курить в кабинете – одна из немногих моих домашних привилегий, которую я сумел отвоевать для себя.
...
С горечью я вспомнил, сколько раз просил Веронику не тратить все деньги, и держать хотя бы небольшой запас. Ничего не получалось. Каждый месяц приходилось тратиться на что-нибудь, по ее мнению, совершенно необходимое. Например, на новые туфли или золотые украшения, которые продавались с «небывалой скидкой». Обычно эта скидка действовала лишь до конца месяца, и необходимо было успеть сделать покупки, чтобы сэкономить сотни шекелей, как утверждала реклама. Мои слова, что если не покупать совсем, то мы сэкономим значительно больше, принимались в семье как не слишком остроумная шутка. И вот теперь, я остался без всякого резерва на банковском счете.
Я понемногу отхлебывал из стакана и прислушивался к тому, что происходит снаружи. В телевизоре престарелый дон Альфредо, судя по всему – большой бабник, делал неприличное предложение некой Люсии. Люсия отказывалась, но не слишком убедительно. Было ясно, что через несколько серий она все же согласится. Лишь бы благородный дон дожил до этого времени, подумал я. Господи, как я ненавижу эти сериалы. Говорят, что они рассчитаны на среднего зрителя. Никогда не поверю, что среднестатистический зритель настолько непритязателен. Я все же более высокого мнения о человечестве.
Наконец зазвучала финальная музыка. Пару минут жена с тещей обменивались впечатлениями, затем вспомнили, что я вернулся домой неожиданно рано.
– Сашенька, родной, ты не заболел? У тебя нет гриппа? Сейчас такой грипп, надо быть осторожнее! – раздался голос жены.
– Нет, спасибо, я здоров, – ответил я, выходя из кабинета и усаживаясь в кресло в гостиной. – И вот еще что… К сожалению, у меня плохие новости.
– Что случилось? – хором спросили женщины. Сладость, разлившаяся на их лицах после любимого сериала, стремительно исчезала. Они настороженно переглянулись – что там еще отчебучил наш неумеха?
– Ну, вы знаете какое сейчас положение в хайтеке, заказов нет, объемы уменьшаются. Везде идут сокращения. Ну и нас тоже сегодня были увольнения, – неуверенно начал я. В ответ получил ледяное молчание. Все сразу же все поняли, но вслух это произнести должен был я сам.
– Ну, в общем, меня тоже уволили.
– Я так и знала! – воскликнула теща. Я даже закончить не успел. – я ему сто раз говорила!
– Что вы говорили? – не понял я.
– Я всегда говорила, что надо вести себя по-другому. У всех наших знакомых все время на работе сокращения, но ни у кого мужей не увольняют. Только нашего шлимазла тут же уволили.
– Но я тут при чем! У нас сегодня уволили почти половину служащих.
– И правильно сделали. Таких неудачников нужно увольнять. Муж Доры Самуиловны остался в отделе вообще один-единственный. Потому, что он настоящий мужчина и знает подход к начальству. А ты только и умеешь стучать по клавишам. Уткнулся в свой компьютер, а то, что делается вокруг – не замечаешь.
– А что мне еще делать? Это моя работа.
– Не знаешь ты жизни. Сколько я тебя учу, а все без толку. Надо было выкраивать время, и вместо того чтобы пялиться в экран, походить, поспрашивать людей. Поговорить с начальником один на один. Рассказать, как ты счастлив, что работаешь именно у него в отделе. И обязательно хоть раз в неделю рассказывать ему, как ты спасаешь работу всей группы. Расскажи, что Миша не справляется с работой, что Сема все время спрашивает у тебя самые простые вещи. Расскажи, как Шмулик тратит на обед по два часа. Ну, и я не знаю, ты же там работаешь, не я. Надо все время втолковывать начальнику, что ты – самый лучший, что работа всего отдела держится на одном тебе.
– Мама, не трать время, – прервала ее Вероника. – Ты же видишь, он ничего не понимает и не поймет. Сколько его мордой в грязь не тыкай, он все равно считает, что он самый умный.
– Запомни, – она повернулась уже ко мне. – В увольнении виноват только ты сам. Ведь фирму не закрыли совсем. Те, кто вовремя подсуетились, сохранили свои места. А вот таких дурачков как ты повыгоняли. Если бы ты хоть раз в жизни повел себя по-умному, ты бы тоже остался. А теперь вот, что мы будем делать? Ты хоть письмо об увольнении получил? Или нам теперь вообще умирать с голоду?
– Ну, не все так страшно. Письмо мне дали, завтра я зарегистрируюсь на бирже. К тому же мне сразу выдали компенсацию за увольнение.
Вероника тут же сделала стойку.
– Ой, а вот это очень кстати. Я утром разговаривала с Шурочкой, ну, ты знаешь, – Вероника обратилась к теще. – Ну, эта, у которой муж в универмаге в охране работает. Он ей сказал, что у них началась зимняя распродажа. Шурочка там уже была, говорит – там есть потрясающие свитера почти даром. Она уже себе купила, и совсем недорого. Она потом специально проверила. Возле ее дома точно такие же стоят, на двести шекелей дороже. Надо будет сегодня же туда съездить.
– Сашенька, – она снова повернулась ко мне. – Шурочка сказала, что там есть и на мужчин. Надо тебе купить свитерок, а то ты у нас совсем обносился. Давай туда съездим вечером, а?
– На чем? – не вдаваясь в подробности, спросил я.
– А что случилось с нашей машиной?
– Нашу машину уволили вместе со мной. Придется теперь на автобусе ездить. На такси учти, пожалуйста, денег нет. И на эти ваши так называемые дешевые свитера тоже.
– Ты хочешь сказать, что мы остались без машины?
– Да, мы остались без машины! – я начал заводиться. – Если ты еще не забыла, то это была служебная машина, а не наша собственная. Ты сама говорила, что это дешевле и что все теперь ездят только на служебных машинах. Вот мы и приехали.
– А как же мы поедем в универмаг? Туда далеко, надо будет вызвать такси, – неуверенно начала Вероника.
– Да опомнись ты!! – заорал я. – Забудь хоть на две минуты об этих чертовых шмотках. Мы остались без машины, мы остались без моей зарплаты, мы видимо скоро останемся вообще без дома.
– Без дома? Мама, что он говорит, при чем тут наш дом? Ты что с ума сошел, почему мы останемся без дома?
– Саша, при чем тут дом? – подключилась теща.
– Потому, что теперь нам эта квартира не по средствам. Я ведь просил не тратить все деньги, чтобы оставался какой-то запас. А вы мгновенно все тратите.
– Ты нас тратами не упрекай. Сейчас все так живут. У многих постоянный минус в банке, а живут лучше нас. Ты и так нас все время останавливаешь. Вероничке одеть нечего. Стыдно из дома выйти! Вел бы себя по-другому, так и ничего бы не случилось. А теперь вот, извольте, выгоняет из дома родную жену!
– Да кто кого выгоняет, вы что! Послушайте, давайте спокойно все обсудим. Положение действительно неприятное. Но давайте спокойно подсчитаем. Я надеюсь, что мы сможем обойтись без продажи квартиры. Пособие мне положено. Завтра я обращусь снова к Ицхаку, помните, он меня в первый год устроил мыть подъезды? Вот через него я думаю, снова можно будет подрабатывать. Свободного времени у меня теперь навалом. И буду искать работу. Что-нибудь да выстрелит.
– Ну, вот и хорошо, – успокоилась теща. – А то ты сразу из всего делаешь трагедию. Только вот за подъезды, я слышала, сейчас платят очень мало. Может, еще что-нибудь поищешь? Сам говоришь, времени у тебя теперь будет много. Ты вот что, попробуй заниматься с детьми. Говорят, это очень выгодно. Повесь объявление возле поликлиники, там всегда много народу.
– Это, конечно, идея. Но я совершенно не знаю здешнюю школьную программу. Надо будет все разузнать. И вообще, я надеюсь продолжать работать по специальности.
– Одно другому не помешает. Я свяжусь со знакомыми, выясним, кто у нас преподает в школе и тебе все расскажут.
– Э, Татьяна Самуиловна, это конечно все хорошо, но мне придется много заниматься в это время. Я хочу изучить пару новых систем, на которые сейчас возможен спрос, и не смогу работать круглые сутки. Я как раз прикинул, что договорюсь на два-три подъезда, не больше. Мне нужно будет много заниматься. Поймите, в моей специальности никак нельзя отставать, иначе я точно не найду работу.
– А на что мы будем жить, пока ты занимаешься? – с издевкой в голосе спросила теща. Мол, знаем мы тебя, запрешься у себя в кабинете, уткнешься в экран и плевать тебе на семью.
– Вот об этом я и хотел поговорить. По-моему, Веронике пора выйти на работу.
– Ага, Веронике на работу. А ты будешь сидеть дома перед компьютером! И что же, по-твоему, она должна делать? Подъезды мыть вместо тебя?
– Не вместо меня, а вместе со мной. Если она станет работать со мной вместе, то это будет очень удобно. Я видел, как работают вдвоем, получается очень быстро. Можно будет взять не по два подъезда на каждого, а сразу пять или даже шесть, и мыть их вдвоем. Это тяжело, на зато мы сможем продержаться, пока я снова не устроюсь на нормальную работу. И, главное, что квартира тогда точно останется за нами.
Повисла пауза. Вероника поднялась с дивана и подошла к кухонному шкафу. Она демонстративно достала оттуда сердечные капли и стала капать в стакан, считая вслух. Отсчитав сорок капель, она добавила воды, выпила, со стоном опустилась на стул и несчастным голосом произнесла.
– Мама, я так больше не могу. Объясняйся с ним сама.
И теща объяснилась. Я никогда не попадал под артобстрел, когда по окопам лупит батальонная артиллерия. Но думаю, что это не страшнее того шквала, который обрушился на меня. Теща не баловала меня разнообразием. В десятый, если не в сотый раз за мою семейную жизнь, мне объяснили, что я просто дерьмо, что я искалечил жизнь ее дочке и себе самому. Я узнал и другие, не менее познавательные факты о своем характере и образе жизни. Когда обстрел начал утихать, я попросил тещу перейти непосредственно к самой теме.
– Ладно, я – последнее дерьмо, и во всем виноват я один. Но почему сейчас Вероника не может пойти работать? Почему я всю жизнь должен содержать ее один?
Теща захлебнулась от возмущения. Затем, наконец, сформулировала. Предельно емко.
– Она твоя жена. Она с тобой спит. Этого тебе не достаточно?
Теперь захлебнулся я. Внутренне я кипел, и ответ был готов немедленно сорваться с языка. Но воспитание все же не позволило. Последним усилием воли я захлопнул открывшийся было рот, и молча ушел в свою комнату. Уселся в кресло и одним глотком опорожнил стакан с согревшейся колой. Во рту тут же появился привкус хозяйственного мыла. Я достал сигареты и закурил. Нахлынули воспоминания.
За время нашей семейной жизни Вероника не работала ни одного дня. Как-то не принято было в их семье поднимать вопрос о ее работе. Она просто не работала, и это считалось само собой разумеющимся. До замужества Вероника успела отработать полтора месяца. Она набрала этот стаж на одном швейном гиганте, куда ее распределили после окончания института.
Да, у нее была профессия. Какая же талантливая девочка из приличной еврейской семьи не имела в СССР высшего образования? Вероника окончила институт легкой промышленности, по специальности «модельер верхней одежды». Обычно считается, что это – золотое дно, а не специальность. Но дело в том, что кроме специальности, есть еще и специализация, которая и определяет будущую область работы модельера.
Специализация у Вероники была очень узкая: дизайнер мужских галстуков. То есть, человек, который создает рисунки для них. Дело тонкое, здесь должны сочетаться и способности художника, и специальные технологические знания. Галстук – это вам не бумага и не холст. Каждый материал требует своего рисунка. То, что смотрится на натуральном шелке, на лавсане выглядит бесцветно. Для шерстяных тканей нужны совершенно иные узоры.
Художник может рисовать один и тот же пейзаж годами. В дизайне одежды все сложнее и, главное, переменчивей. В отличие от пейзажей, требования моды меняются быстро, и надо восьмым, девятым или специальным тридесятым чувством угадывать будущие тенденции. Поэтому настоящих мастеров единицы. Специализация эта считается жутко престижной. Дизайнер галстуков – элита среди модельеров одежды. К сожалению, элита эта исчисляется дюжиной специалистов по всему миру. Остальные, как и моя Вероника, могут только гордо называть свою профессию. Спрос на специалистов такого профиля, мягко говоря, невелик.
И вот после окончания института Вероника по распределению попала на швейную фабрику. Начальник отдела кадров, человек со своеобразным чувством юмора, ознакомившись с ее делом, отправил молодого специалиста на работу по специальности. Он учел ее весьма узкую специализацию. В общем, назначил он мою Вероничку мастером в цех, шьющий галстуки. Пионерские галстуки. То есть, треугольники из ярко красной материи, которые повязывали на шею школьникам. С формальной точки зрения это были все же галстуки, и отказаться ей было невозможно.
Порой я сочувствую Веронике, когда начинаю задумываться о том, какое потрясение пережила бедная девочка, оказавшись в этом цеху. Воспитанная на престижных выставках модных художников и элитных показах мод в Доме Моделей, она оказалась в обычном производственном цеху с его шумом, вонью, грязью, матом, пьянством и прочими непременными атрибутами производственного процесса. Пережитый ею шок оставил впечатление на всю жизнь. С тех самых пор Вероника испытывает непреодолимое отвращение к любой работе. Промучившись в цеху полтора месяца, Вероника просто перестала ходить на работу. На звонки домой из отдела кадров отвечала ее мама. Через некоторое время звонки прекратились.
Здесь, в Израиле, где галстуки не носят даже члены парламента, Вероникины профессиональные знания по уровню востребованности оказались в самом конце списка: между шахтером угольного разреза и водителем снегоуборочной техники. Остальные виды работ, начиная от несложной, но приятной должности секретарши, и кончая тяжелой, но более выгодной работы кассирши в супермаркете, по-прежнему отторгались ее организмом.
Первые годы в чужой стране, как водится, были тяжелыми. Пока я прошел череду языковых и профессиональных курсов, без которых невозможно устроиться по специальности, пока после множества обманов и разочарований нашел настоящую работу, прошло несколько лет. Однако все мои попытки уговорить Веронику тоже пойти работать, были безрезультатны.
В качестве доводов против ее работы приводились следующие: слабое здоровье, что сразу исключало любую физическую работу; неспособность рано вставать (это если работа начиналась рано); опасность позднего возращения домой (о тех работах, которые заканчивались поздно); приставания хозяина к беззащитной женщине (небольшие офисы или магазины) и прочее.
Когда я напирал особенно сильно, внимание дискутирующих ненавязчиво переводилось на меня. Мне ставили в пример мужей каких-то таинственных знакомых, которые работали на престижных должностях в государственных учреждениях или в крупных частных фирмах. Если верить теще, они зарабатывали в десятки раз больше меня. При этом они с удовольствием помогали своим неработающим женам по домашнему хозяйству. Дискуссия заканчивалась восклицаниями типа «Научись сам зарабатывать сначала!» или «Сам ничего не может, а жену на панель посылает!».
Сейчас из-за стены доносились рыдания Вероники и низкий успокаивающий голос Татьяны Самуиловны.
– Что теперь будет? Что теперь будет? – причитала Вероника.
– Успокойся, ничего страшного не произошло. Он просто перенервничал. Ты же знаешь, у него неустойчивая психика. Он сейчас пошумит, покричит и успокоится. Ты сегодня очень правильно сделала, что не стала с ним спорить.
– Зато теперь ты с ним поцапалась.
– Я должна была поставить его на место. А то он совсем зарвался.
– А вдруг ему все это надоест и он уйдет?
– Куда он уйдет? Он абсолютно неприспособленный к самостоятельной жизни. Он уже давно не может жить один без нас.
– А вдруг уйдет? Я что, в тридцать пять лет должна искать нового дурака, который будет меня содержать? Мама, я боюсь. Нельзя было на него так кричать.
– Заткнись, дура. Он может услышать. Я тебе всю жизнь говорила и теперь повторяю. Он просто тряпка, и даже если захочет, то все равно не уйдет от тебя. Просто не сможет принять решение. Он привык, что за него все решаем мы.
Вероника еще немного порыдала, а потом сказала:
– Ты знаешь, я слышала, что здесь, когда разводятся, то даже если нет детей, муж все равно платит бывшей жене алименты.
– Вот и не переживай. Он тебя не достоин, но так уж сложилась твоя жизнь, тут ничего не поделаешь. Поэтому спокойно живи и получай удовольствие от того, что у тебя есть. А его не принимай в расчет. Живи для себя.
– А как же увольнение? Мы же теперь совсем без денег.
– Предоставь это решать ему. В конце концов, он мужчина, пусть сам ищет способы и выкручивается, как знает. Нас это не должно касаться.
CyberDim
Оплакивающий СССР
Мне больше нравится Беркем (сарказм)
Regmaru, ыыы, ууу.... повбывалаб... от ты сволочь)))) в хорошем смысле... *ушла скорбеть и думать аки лучше охранять кровиночку* ну и еще чего умного внедрить в моцк отпрыску пока его гормонами не нахлобучило окончательно
а ты нет?! тогда это подозрительно:russian_ru:
Неа... У меня всё хорошо... Просто замечательно ! Чего мне озабачиваться и теребить панимаешь непотеребимое...:laugh4:
---------- Сообщение добавлено в 21:04 ---------- Предыдущее сообщение размещено в 21:01 ----------
Хотяяяя... Если вспоминать 12 лет... Вот меня бы туда ! Уж я бы там всем дефкам всё оттеребил в школе...:laugh4:
---------- Сообщение добавлено в 21:04 ---------- Предыдущее сообщение размещено в 21:01 ----------
Хотяяяя... Если вспоминать 12 лет... Вот меня бы туда ! Уж я бы там всем дефкам всё оттеребил в школе...:laugh4:
так и мы за што.... мы ж за детей переживаем.... сильно... и вдумчиво... *дальше должна идти картинка отображающая, что делают родители когда дети едут к "бабушке"*
шалашовки претендують на шалаш Ильича (ну который в Розливе)??! отечествоопасносте! защищайте нас, майн херц!
*виртуозно хрюкнулась в обморок!*
Ужос какой ! Вас явно надо типо наказать ! Разыгралась тут, разрезвилась.
* делает писец какое суровое лицо и думает не кинутся ли пока тоже возлежать*
та-та-та- да-а... вот обязательно надо вырубить Рамштайн и послать спать в холодную постельку?!
вот тебе ни разу не стыдно лишать даму развлечения пока ейный сюпруг возвращается домой?!
сфигали?:russian_ru: вот если б фееричный бред я несла в пустоту у него могли б закрасться сомнения в адекватности... а так все нормально : жена на форуме каким-то посторонним людям моцк выносит
leasantry:
Так то да... Но ты уже большенький мальчик. Нужные ресурсы сам найдёшь.
))
