Артемиус
Модератор форума
Третья мировая война постоянно присутствовала в информационном пространстве со времени окончания Второй. Её возможность отрицали, но боялись, что она всё же начнётся. Третьей мировой называли Холодную войну и Третьей мировой называют цепь конфликтов последнего времени, в ходе которых США и ряд европейских стран в своих (в своих ли?) интересах меняют правящие режимы и перекраивают государственные границы в Европе, Азии и Африке.
В общем взглядов на возможность/невозможность, формы и сроки Третьей мировой много – выбрать можно на любой вкус. Хочу предложить ещё один вариант локализации Третьей мировой.
Продолжение следует...
В общем взглядов на возможность/невозможность, формы и сроки Третьей мировой много – выбрать можно на любой вкус. Хочу предложить ещё один вариант локализации Третьей мировой.
В моём представлении Третья мировая война идёт чуть больше двадцати лет. Началась она накануне распада СССР. Первыми её крупными реальными сражениями и политическими акциями были боевые действия югославской армии в 1991 году против хорватских и словенских сепаратистов, события августа того же 1991-го года в СССР, роспуск СССР в Беловежской пуще и, наконец, московский мятеж либералов, в ходе которого законный парламент был разогнан военной силой, а власть в России была узурпирована Ельциным и его кликой.
Таким образом, на первом своём этапе Третья мировая война носила отчётливый характер гражданских столкновений. Характерная особенность этих столкновений – их очевидная бессмысленность. В них не была заинтересована ни одна крупная общественная сила, а те политические группировки, которые их инициировали были мелки и слабы в сравнении с государственной машиной, морально, нравственно и интеллектуально ничтожны в общественном плане. То есть, теоретически они были не в состоянии сколь-нибудь сильно расшатать лодку, но на самом деле их действия неожиданно приводили к изменениям глобального характера.
Более того, с течением времени цепь нестабильности удлинялась, охватывая всё новые страны и регионы. В каких-то случаях, можно было проследить иностранное вмешательство на раннем, подготовительном этапе (в частности американское, инспирировавшее «цветные» перевороты в Сербии, Грузии и на Украине). В каких-то случаях, внешние силы подключались постфактум и даже иногда против воли, как это было в случае распада СССР, против которого Буш-старший агитировал менее, чем за год до того, как распад произошёл или как с вмешательством в гражданскую войну в Югославии, куда Германия фактически насильно втащила Европейский союз, а новая политическая реальность позднее привлекла в регион и США. В некоторых случаях внешние силы даже вступали в боевые действия непосредственно (в открытой форме, в ходе агрессий США с союзниками против Сербии, Ирака и Афганистана; в завуалированной – в случаях с Ливией и Сирией).
Однако распространение гражданских конфликтов по миру явно носит системный характер. Причём следует отметить, что на самом деле ни интеллектуально ничтожная и политически бессильная внутренняя пятая колонна, ни американское и/или европейское финансово-политическое вмешательство, ни возможности «Интернета», ставшего глобальным фактором общественной жизни лет через десять после первых залпов Третьей мировой не могут ни по отдельности, ни в совокупности быть достаточно действенными факторами для последовательной реализации данной длинной цепи конфликтов.
В истории нечто подобное, правда, случалось, когда в течение ста с лишним лет, после Великой французской революции, Россия, Европа и США практически беспрерывно сотрясались переворотами, контрпереворотами, революциями, контрреволюциями и, конечно же, войнами, как внешними, так и гражданскими. По своему размаху и кровопролитию эти конфликты в момент переплюнули всю предыдущую историю, причём каждый следующий был на значительно кровавее предшествующего, пока в ходе войн и революций двадцатого века счёт загубленных душ не пошёл уже на миллионы и десятки миллионов. В конечном итоге кровавая прививка двух мировых войн остановила глобальную нестабильность, прекратив конфликты в цивилизационном центре (США, Европа, СССР), ограничив их по масштабам, сделав управляемыми и вынеся на периферию.
Этот кровавый период войн и революций был обусловлен тем, что на политической арене закреплялось индустриальное государство (вначале в своей капиталистической, а затем и в социалистической форме), вытесняя государство абсолютистско-бюрократическое. Сегодня, по прошествии многих лет, понятно, что никакой «масонский центр» и никакое «мировое правительство» не управляли почти полутора столетиями войн и революций. Но тогда – в XIX – XХ веках теории заговора были распространены не менее, чем сейчас. Правда, по причине безграмотности широких масс, баловалась ими, как правило, политическая элита. Сейчас же про «незакрытый пуп земли» рассуждают бабушки на каждой дворовой скамейке.
Логично предположить, что если одна цепочка схожих событий, которые считались многими современниками не просто взаимосвязанными, но и умышленно организованными, была вызвана простым объективным развитием политических и общественных процессов, то и другая цепочка похожих событий также не организована «мировыми заговорщиками», но является развитием таких же естественных процессов.
Это не означает, что самые разные силы и государства не пытаются воспользоваться данными процессами и событиями в своих интересах. Но организовывать что-то и управлять процессом всё же далеко не то же самое, что пытаться использовать в своих интересах процессы, причины которых тебе даже не всегда понятны.
Следовательно, нам остаётся попытаться понять какая же объективная реальность породила процессы, ведущие к глобальному противостоянию, в большинстве отдельных случаев, принимающему форму локальной гражданской войны, взаимосвязанной с другими такими же войнами, но не исключающему и прямого военного столкновения между государствами и их коалициями, вплоть до ядерного конфликта между сверхдержавами.
С моей точки зрения эту реальность можно определить, как диктатуру финансовой олигархии. Надо понимать, что финансовая олигархия – это не злобные капиталисты в цилиндрах, пьющие по утрам кровь христианских младенцев и мечтающие покорить мир. Скорее это – игроки-спортсмены, чья деятельность сродни деятельности шахматистов. Только эта игра значительно сложнее, она не может быть описана конечным набором терминов и не может быть обозначена конечным набором фигур. Это игра с нелинейным построением и с ненулевой суммой, то есть одинаковые действия не ведут к одинаковому результату, победитель не всегда остаётся в выигрыше, а из двух игроков оба могут выиграть и оба могут проиграть. Эта игра ведется на всей мировой шахматной доске. Её внешняя форма – создание финансовых инструментов, способных в свою очередь плодить виртуальные деньги.
Многие думают, что целью игры является сосредоточение власти в руках финансовой олигархии. На самом деле – власть является лишь необходимым условием для самой игры (как зелёный карточный стол или рулетка в казино или шахматная доска с фигурами на турнире). Без власти финансовая олигархия не может заставить государства и народы в ущерб своим собственным интересам, участвовать статистами в игре в виртуальные деньги. Да ещё и при условии, когда всем известно, что как ни играй, деньги всё равно останутся в руках у финансовой олигархии.
Власть же финансовая олигархия получает потому, что всем и каждому даёт то, что он хочет. Правительство получает возможность производить неограниченные расходы, одновременно проводя сильную социальную политику, безудержно вооружаясь, снижая налоги для богатых и пытаясь строить инновационную экономику. Народ получает дешёвые потребительские кредиты и возможность купить здесь и сейчас то, о чем многие поколения предков не могли даже мечтать. Промышленность получает постоянно поддерживаемый покупательский спрос и возможность опережающего развития.
Все довольны и кажется, что этот беспроблемный, бескризисный рай будет продолжаться всегда. Однако, в один прекрасный момент, когда виртуальные финансовые инструменты начинают на несколько порядков превосходить мировой ВВП, когда все вокруг оказываются в неподъёмных долгах, когда народы, правительства и биржи переживают психологический слом и перестают верить в то, что дальше будет лучше, а не хуже, наступает кризис. Мы почувствовали самое его начало. Сейчас правительства самых разных стран пытаются удержать свои экономики, свою промышленность, свои страны и домохозяйства граждан от банкротства.
На самом деле, это нерешаемая задача. Сколько сотен миллиардов евро ни бросает Евросоюз в Грецию, грекам лучше не становится. Наоборот, долговой кризис расползается по Евросоюзу. И островки стабильности, вроде накопивших гигантские золотовалютные резервы России, Японии, Китая волна кризиса может смыть в один момент. Все накопленные триллионы – меньше, чем США и Европа тратили лишь в один год, в попытке убежать от кризиса.
Фактически, весь мир – банкрот. Только не все ещё об этом знают. Однако, если где-то убывает, то где-то прибывает. Если все деньги мира уже не принадлежат ни правительствам, ни домохозяйствам, то это не значит, что они испарились. Они просто перекочевали за игровой стол финансовой олигархии, где деньги могут делать деньги напрямую, минуя товарное производство, где благодаря этому может бесконечно ускоряться финансовый оборот, мультиплицируя задействованные в игре суммы и где можно бесконечно плодить финансовые инструменты, до небес вздымая девятый вал ничем не обеспеченных денег.
Это, как игра в «Монополию». Если при начале игры, есть определённое количество собственности, которую можно купить и определённое количество денег, то в процессе игры (особенно, если она затягивается), денег участникам начинает не хватать и «банк» просто рисует на бумаге новые купюры на необходимую сумму. В результате, к концу игры денег может быть на порядок больше, чем вначале, собственности столько же, сколько и было, а вся лишняя сумма – долги игроков банку.
Но в «Монополию» играют фишками и бумажками. Шахматы имитируют войну на игровой доске. А игра финансовой олигархии ведётся в реальном мире, с настоящей экономикой и живыми людьми. Поэтому, когда приходит момент фиксации прибыли все вчерашние богатеи вдруг обнаруживают, что они нищие.
В подобные игры финансисты пытались играть уже в XVIII-м и в XIX-м веках. Но объём был не тот – отсутствовала физическая возможность включить в игру весь мир. Ущерб, наносимый игрой отдельному государству, становился быстро очевиден, и либо правящая элита решала вопрос путём экспроприации финансовой олигархии, либо (в случае срастания элиты и олигархии) происходила революция, менявшая элиту и экспроприировавшая олигархию.
Слабым местом финансовых игроков того времени было то, что они не могли обходиться без реального сектора экономики и без народа. То есть, финансисты прошлого были в своих играх менее оторваны от реальной жизни и, для продолжения своего увлекательного матча, были вынуждены доказывать государству и обществу свою полезность, обслуживая их интересы.
Таким образом, на первом своём этапе Третья мировая война носила отчётливый характер гражданских столкновений. Характерная особенность этих столкновений – их очевидная бессмысленность. В них не была заинтересована ни одна крупная общественная сила, а те политические группировки, которые их инициировали были мелки и слабы в сравнении с государственной машиной, морально, нравственно и интеллектуально ничтожны в общественном плане. То есть, теоретически они были не в состоянии сколь-нибудь сильно расшатать лодку, но на самом деле их действия неожиданно приводили к изменениям глобального характера.
Более того, с течением времени цепь нестабильности удлинялась, охватывая всё новые страны и регионы. В каких-то случаях, можно было проследить иностранное вмешательство на раннем, подготовительном этапе (в частности американское, инспирировавшее «цветные» перевороты в Сербии, Грузии и на Украине). В каких-то случаях, внешние силы подключались постфактум и даже иногда против воли, как это было в случае распада СССР, против которого Буш-старший агитировал менее, чем за год до того, как распад произошёл или как с вмешательством в гражданскую войну в Югославии, куда Германия фактически насильно втащила Европейский союз, а новая политическая реальность позднее привлекла в регион и США. В некоторых случаях внешние силы даже вступали в боевые действия непосредственно (в открытой форме, в ходе агрессий США с союзниками против Сербии, Ирака и Афганистана; в завуалированной – в случаях с Ливией и Сирией).
Однако распространение гражданских конфликтов по миру явно носит системный характер. Причём следует отметить, что на самом деле ни интеллектуально ничтожная и политически бессильная внутренняя пятая колонна, ни американское и/или европейское финансово-политическое вмешательство, ни возможности «Интернета», ставшего глобальным фактором общественной жизни лет через десять после первых залпов Третьей мировой не могут ни по отдельности, ни в совокупности быть достаточно действенными факторами для последовательной реализации данной длинной цепи конфликтов.
В истории нечто подобное, правда, случалось, когда в течение ста с лишним лет, после Великой французской революции, Россия, Европа и США практически беспрерывно сотрясались переворотами, контрпереворотами, революциями, контрреволюциями и, конечно же, войнами, как внешними, так и гражданскими. По своему размаху и кровопролитию эти конфликты в момент переплюнули всю предыдущую историю, причём каждый следующий был на значительно кровавее предшествующего, пока в ходе войн и революций двадцатого века счёт загубленных душ не пошёл уже на миллионы и десятки миллионов. В конечном итоге кровавая прививка двух мировых войн остановила глобальную нестабильность, прекратив конфликты в цивилизационном центре (США, Европа, СССР), ограничив их по масштабам, сделав управляемыми и вынеся на периферию.
Этот кровавый период войн и революций был обусловлен тем, что на политической арене закреплялось индустриальное государство (вначале в своей капиталистической, а затем и в социалистической форме), вытесняя государство абсолютистско-бюрократическое. Сегодня, по прошествии многих лет, понятно, что никакой «масонский центр» и никакое «мировое правительство» не управляли почти полутора столетиями войн и революций. Но тогда – в XIX – XХ веках теории заговора были распространены не менее, чем сейчас. Правда, по причине безграмотности широких масс, баловалась ими, как правило, политическая элита. Сейчас же про «незакрытый пуп земли» рассуждают бабушки на каждой дворовой скамейке.
Логично предположить, что если одна цепочка схожих событий, которые считались многими современниками не просто взаимосвязанными, но и умышленно организованными, была вызвана простым объективным развитием политических и общественных процессов, то и другая цепочка похожих событий также не организована «мировыми заговорщиками», но является развитием таких же естественных процессов.
Это не означает, что самые разные силы и государства не пытаются воспользоваться данными процессами и событиями в своих интересах. Но организовывать что-то и управлять процессом всё же далеко не то же самое, что пытаться использовать в своих интересах процессы, причины которых тебе даже не всегда понятны.
Следовательно, нам остаётся попытаться понять какая же объективная реальность породила процессы, ведущие к глобальному противостоянию, в большинстве отдельных случаев, принимающему форму локальной гражданской войны, взаимосвязанной с другими такими же войнами, но не исключающему и прямого военного столкновения между государствами и их коалициями, вплоть до ядерного конфликта между сверхдержавами.
С моей точки зрения эту реальность можно определить, как диктатуру финансовой олигархии. Надо понимать, что финансовая олигархия – это не злобные капиталисты в цилиндрах, пьющие по утрам кровь христианских младенцев и мечтающие покорить мир. Скорее это – игроки-спортсмены, чья деятельность сродни деятельности шахматистов. Только эта игра значительно сложнее, она не может быть описана конечным набором терминов и не может быть обозначена конечным набором фигур. Это игра с нелинейным построением и с ненулевой суммой, то есть одинаковые действия не ведут к одинаковому результату, победитель не всегда остаётся в выигрыше, а из двух игроков оба могут выиграть и оба могут проиграть. Эта игра ведется на всей мировой шахматной доске. Её внешняя форма – создание финансовых инструментов, способных в свою очередь плодить виртуальные деньги.
Многие думают, что целью игры является сосредоточение власти в руках финансовой олигархии. На самом деле – власть является лишь необходимым условием для самой игры (как зелёный карточный стол или рулетка в казино или шахматная доска с фигурами на турнире). Без власти финансовая олигархия не может заставить государства и народы в ущерб своим собственным интересам, участвовать статистами в игре в виртуальные деньги. Да ещё и при условии, когда всем известно, что как ни играй, деньги всё равно останутся в руках у финансовой олигархии.
Власть же финансовая олигархия получает потому, что всем и каждому даёт то, что он хочет. Правительство получает возможность производить неограниченные расходы, одновременно проводя сильную социальную политику, безудержно вооружаясь, снижая налоги для богатых и пытаясь строить инновационную экономику. Народ получает дешёвые потребительские кредиты и возможность купить здесь и сейчас то, о чем многие поколения предков не могли даже мечтать. Промышленность получает постоянно поддерживаемый покупательский спрос и возможность опережающего развития.
Все довольны и кажется, что этот беспроблемный, бескризисный рай будет продолжаться всегда. Однако, в один прекрасный момент, когда виртуальные финансовые инструменты начинают на несколько порядков превосходить мировой ВВП, когда все вокруг оказываются в неподъёмных долгах, когда народы, правительства и биржи переживают психологический слом и перестают верить в то, что дальше будет лучше, а не хуже, наступает кризис. Мы почувствовали самое его начало. Сейчас правительства самых разных стран пытаются удержать свои экономики, свою промышленность, свои страны и домохозяйства граждан от банкротства.
На самом деле, это нерешаемая задача. Сколько сотен миллиардов евро ни бросает Евросоюз в Грецию, грекам лучше не становится. Наоборот, долговой кризис расползается по Евросоюзу. И островки стабильности, вроде накопивших гигантские золотовалютные резервы России, Японии, Китая волна кризиса может смыть в один момент. Все накопленные триллионы – меньше, чем США и Европа тратили лишь в один год, в попытке убежать от кризиса.
Фактически, весь мир – банкрот. Только не все ещё об этом знают. Однако, если где-то убывает, то где-то прибывает. Если все деньги мира уже не принадлежат ни правительствам, ни домохозяйствам, то это не значит, что они испарились. Они просто перекочевали за игровой стол финансовой олигархии, где деньги могут делать деньги напрямую, минуя товарное производство, где благодаря этому может бесконечно ускоряться финансовый оборот, мультиплицируя задействованные в игре суммы и где можно бесконечно плодить финансовые инструменты, до небес вздымая девятый вал ничем не обеспеченных денег.
Это, как игра в «Монополию». Если при начале игры, есть определённое количество собственности, которую можно купить и определённое количество денег, то в процессе игры (особенно, если она затягивается), денег участникам начинает не хватать и «банк» просто рисует на бумаге новые купюры на необходимую сумму. В результате, к концу игры денег может быть на порядок больше, чем вначале, собственности столько же, сколько и было, а вся лишняя сумма – долги игроков банку.
Но в «Монополию» играют фишками и бумажками. Шахматы имитируют войну на игровой доске. А игра финансовой олигархии ведётся в реальном мире, с настоящей экономикой и живыми людьми. Поэтому, когда приходит момент фиксации прибыли все вчерашние богатеи вдруг обнаруживают, что они нищие.
В подобные игры финансисты пытались играть уже в XVIII-м и в XIX-м веках. Но объём был не тот – отсутствовала физическая возможность включить в игру весь мир. Ущерб, наносимый игрой отдельному государству, становился быстро очевиден, и либо правящая элита решала вопрос путём экспроприации финансовой олигархии, либо (в случае срастания элиты и олигархии) происходила революция, менявшая элиту и экспроприировавшая олигархию.
Слабым местом финансовых игроков того времени было то, что они не могли обходиться без реального сектора экономики и без народа. То есть, финансисты прошлого были в своих играх менее оторваны от реальной жизни и, для продолжения своего увлекательного матча, были вынуждены доказывать государству и обществу свою полезность, обслуживая их интересы.
Продолжение следует...
