— Это аксиома, — сказал сын.
— Как это? – спросил полковник.
— Допущение. Принимается без доказательств.
Хорошо им там, — подумал полковник, — без доказательств. А ведь и у нас было когда–то, как в этой геометрии, без доказательств. Это только недавно всю эту судебную бюрократию ввели.
— Где это написано? — спросил он у сына.
— Да вот, в учебнике, — ткнул пальцем в книгу мальчик.
«Две прямые на плоскости называются параллельными, если они не пересекаются.» – прочитал полковник. Он представил себе сплошную двойную на главной улице города, уходящую вдаль. Неужели нигде не пересекаются? – подумал полковник, пораженный этой новой мыслью.
— Ты вот, что, — сказал он своему сыну, — одолжи мне твою книжку на день. Для одного дела нужно.
На другое утро полковник Кузнецов спросил у своего подчинённого — старшего инспектора ГАИ капитана Денисевича:
— Ну ка скажи мне, капитан, что такое двойная сплошная разметка?
— Параллельные линии, разделяющие транспортные потоки противоположных направлений... – ответил Денисевич без запинки, поскольку обладал феноменальной памятью и был способен держать в голове все законы, правила и предписания в точном соответствии с их официальными формулировками.
— Что значит параллельные, — прервал его полковник.
— Не знаю, — сказал капитан.
— А чего тогда говоришь, если не знаешь?
— Так в правилах написано, товарищ полковник.
— Две прямые на плоскости называются параллельными, если они не пересекаются. – прочитал полковник из учебника геометрии и посмотрел на капитана строго.
— Так точно, – охотно согласился капитан
— А ты когда–нибудь проверял?
— Чего? – спросил капитан.
— На пересечение.
— Виноват, товарищ полковник, мое упущение.
— Проверить, — сказал полковник, — от Зеленого Луга до Пединститута и доложить в двадцать четыре часа.
Уже через час на столе у полковника затрещала стационарная рация.
— Первый, первый, как слышите, прием.
Полковник узнал голос капитана Денисевича. – Ну, что там? — сказал он.
— Товарищ полковник, обнаружены два пересечения.
— Я так и думал. Где? – спросил полковник.
— Первое, напротив завода Ленина, второе возле Конторы между Феликсом и их центральным входом.
— Ты уверен? — спросил полковник.
— Лично сам проверял, — ответил капитан.
— Хорошо, — сказал полковник. — Запротоколируйте все и сфотографируйте обязательно. Мы им, *****, покажем аксиому.
— Есть, товарищ полковник.
— За раскрытие будешь поощрен. Молодец.
— Служу Советскому Союзу.
— Давай, давай, действуй.
Рация отключилась и сразу же в кабинете полковника Кузнецова раздался громкий, требовательный, резкий, почти что даже не телефонный, а скорее трамвайный, звонок.
Шесть лет назад, когда Кузнецов принимал новую должность и вместе с ней новый кабинет, увидев старый в бездисковом литом корпусе из тяжелой черной пластмассы, телефон с кабелем, который шел, не как обычно по плинтусам, а от аппарата сразу в бетонную стену здания довоенной еще постройки, спросил:
— А это что за оно?
— Да это еще с тех времен, — знакомивший его с делами прежний начальник сделал движение головой и всем телом так, что Кузнецову, человеку посвятившему свою жизнь работе во внутренних органах, сразу стало ясно с каких–таких времен.
— Ты не волнуйся, — сказал прежний начальник, — за все время моей двадцатилетней службы он звонил только раз. Полковник Кузнецов заметил, что его предшественник странно улыбнулся, но не придал значения.
— Полковник Кузнецов слушает сказал, — полковник Кузнецов.
— Who fuck you are? – спросила трубка.
— Не понимаю, — сказал полковник, — говорите по–человечески.
— О, fuckin Russian language.
В трубке что–то щелкнуло и голос со странным акцентом сказал:
— Ты что творишь, полковник.
— Кто говорит? – спросил полковник почему–то испугавшись как мальчишка.
— Здесь я буду задавать вопросы, понял, — ответил голос.
Полковник выжидательно промолчал.
— Что твои люди делают возле центрального?
— А это вы, — сказал полковник с облегчением, поняв что звонят из Комитета. — Разметку обновляют.
— Почему напротив управления.
— Они по всему проспекту обновляют.
— Кому ты мозга ебешь, — рассердился вдруг голос. — Обновили бы и дальше поехали, а здесь ходят, меряют фотографируют. Что там фотографировать?
— У вас линии пересекаются.
— Какие ещё линии?
— Параллельные.
— Тебя это ебет? – спросил голос из трубки.
— Полковник вдруг разозлился и закричал запальчиво: «Да, ебет! Меня это ебет!»
— Ебет — подмахивай, — срезал его голос.
— Так ведь не должны бы, — сказал совсем потерявшийся полковник.
— Кто тебе сказал?
— В учебнике по геометрии написано.
— На сарае xyй написано, а там дрова лежат. Это в двумерном пространстве они не пересекаются, а в трехмерном пересекаются.
— Как это?
— Да какая тебе, говноеду ментовскому, разница. Убери, *****, своих людей оттуда сейчас же. Нехер им там мерять.
— А вы кто, собственно, почему разговариваете со мной в таком тоне? – обидевшись на грубое обращение, пусть даже со стороны более компетентных органов, нежели те к которым принадлежал он, сказал Кузнецов.
— А ты еще не догадался? – спросил голос.
— Комитет.
— Комитет. Ну, ты видимо один из тех семи ментов, которые требуются, чтобы закрутить электрическую лампочку, — сказал голос с насмешкой.
Полковник Кузнецов знал этот анекдот и обиделся:
— Да как вы смеете, я полковник советской милиции.
— Ладно не хипешуй полковник. Я пошутил, люблю дразнить вашего брата. Хочешь я тебя генералом сделаю. Знаю, знаю, что хочешь. Плох тот полковник, который не хочет быть генералом. Сейчас запишем. Полковник Кузнецов производится у нас в генерал–майоры. Поздравляю вас с присвоением очередного воинского звания, товарищ генерал.
— Служу Советскому Союзу, — машинально ответил полковник.
— Давай служи, служи. А людей своих убери немедленно. Про то, что параллельные линии пересекаются, забудь. Про наш разговор тоже забудь. Аксиома.
Связь на том конце оборвалась. Полковник Кузнецов осторожно положил на рогатые держатели трубку и подумал: «Херня какая–то.»
Он прошел в индивидуальный туалет за ширмой, умыл лицо холодной водой, посмотрел на себя в зеркало и вдруг с изумлением обнаружил на плечах вместо привычных, за много лет службы, полковничьих погон, погоны генеральские, глянул вниз и узрел двойной генеральский лампас, две струящиеся вниз параллельные красные линии от бедра до самого пола, нигде не пересекающиеся.
Полковник Кузнецов включил рацию и вызвал капитана Денисевича.
— Слушай внимательно, Денисевич, — сказал полковник в переговорное устройство. Все действия с проверкой на пересечения прекратить, протоколы уничтожить, пленку засветить. С участников взять подписку о неразглашении. Сам тоже дашь мне, лично.
— Слушаюсь, товарищ генерал, — сказал Денисевич.
Был тихий, зимний вечер. Генерал Кузнецов выпил за ужином две рюмки грузинского коньяка и пребывал в добром расположении духа. Он заглянул в комнату своего любимца Вовки и увидел сына, склонившегося над учебником.
— Что изучаем, сынок, — спросил он у мальчика ласково.
— Геометрию, папа, – ответил сын.
— Ну, и что там, в этой твоей геометрии.
— Через любые две точки на плоскости можно провести прямую и притом только одну. – ответил сын.
— Аксиома? – спросил генерал.
— Аксиома, — ответил сын.
— Умница, — сказал генерал и поцеловал мальчика в макушку.