Предположения строили разные... Из таблички на погребении становится ясно, что похоронен человек молодой – всего 29 лет. Фамилия, вроде бы, выдает его грузинское происхождение. Наши провожатые, которым раньше повстречался «лесной человек», уверяли, что последний – «лицо кавказской национальности». Кем мог доводиться ему умерший? Сыном? Братом? Просто единомышленником, тоже выбравшим жизнь отшельника? А может, оба пришли сюда, чтобы укрыться от закона? Беженцы? Потоки мыслей никак не утихали в головах, пока мы не повстречали самого аскета. Правда оказалась еще более запутанной.
Сообщение от «нелегалов»
Отшельника обнаружили так называемые «черные копатели». Они отправляются на раскопки, «вооружившись» металлоискателями – достают из земли железный лом и предметы старины. Несмотря на полулегальный бизнес, они согласились отвезти нас на место. «Работали, ничего не замечая вокруг, – рассказывает Иван. – Вдруг почувствовали, что рядом кто-то есть... Посмотрели на тропинку – действительно, стоит человек. Заросший, в черной рубашке, суровый взгляд. «Вы здесь живете?» – промямлили мы. А он в ответ – «Да!» Сами поспешили успокоить, что всего лишь работаем. И потом долго чувствовали, что он неотступно бредет за нами и следит из-за деревьев».
Когда приближаешься к стоянке, охватывает ужас. Такое впечатление, что здесь живет не один человек, а целая община. Или, по крайней мере, сюда часто наведываются группы людей. Неподалеку от самой хижины – «гостевая». Обтесано поваленное дерево, из него вышло нечто вроде лавочки. Напротив на коре мелом выведен крест. Рядом собраны дрова для костра. Будто кто-то вот-вот нагрянет.
В самом лагере – кресты повсюду. Много подобных лавок, лежаки из деревянных брусьев. А также – самодельный душ с баком для воды, набитые чем-то мешки, закопченые кастрюли, зеркало от машины, прикрепленное к дереву... Неподалеку от костровища – огромная насыпь из серого порошка. «Вань, это бетон, что ли? – окликнул один наш провожатый другого. – На глину не похоже. А ровная-то пирамида какая! Чем он только ее выкладывал?!»
Хозяин в лагере долго не показывался. «А вдруг у него ружье?!» – эти слова, брошенные кем-то, заставили нашу экспедицию запаниковать. Возможно, бесшумный и незамеченный, отшельник наблюдает за нами. Кто знает, что у него на уме...
«Мы не причиним вам зла!» – эти обращения долгое время не приносили никакого результата. Шалаш, где, видимо, ночует старик, был закрыт. Каждый из нас то и дело пытался заглянуть внутрь хижины... Но всякий раз останавливали друг друга. Потревожить, разозлить «лесовика» совсем не хотелось. Ведь не понятно, к чему это могло бы привести... Звали, говорили, что пришли с миром. Потом решили дойти до могилы, о которой рассказывали «черные копатели». Выждем время, и снова вернемся.
Такая пирамида из пепла якобы влияет на энергетику
В прошлом – семья, работа, дом
Через полчаса вход в шалаш уже был открыт. Еще мгновение – и из чащи леса показался заросший мужчина. Завидев нас, он едва замедлил шаг. С осторожностью, очень нерешительно, но все же приблизился. Оказалось – никакой агрессии, напротив – смущение и некоторая робость в поведении.
Славянский тип лица, речь без акцента. Видимо, «черные копатели» составили неверное мнение о случайном встречном. Представился нам «лесник» Степаном Васильевичем. «Где могила? – отвечал он, пожалуй, на самый волнующий нас вопрос. – А... Да.. Точно, есть там такое. Но это всего лишь памятник, захоронения внутри нет. И я к нему никакого отношения не имею. Там, видимо, погиб человек, родственники поставили памятник».
Эти слова несколько успокоили. Но Степан Васильевич очень неохотно шел на контакт. Понадобилось время, чтобы его разговорить. Он то и дело озирался на наших провожатых – ему было явно неприятно то, что чужаки осматривают его «городок».
В приватной беседе отшельника оказалось разговорить проще. Как выяснилось, жить в лес он перебрался в 1996-м году! Благо, что зимы нынче теплые, раньше было тяжелее. А теперь согревает даже керосинка в шалаше. Сейчас Степану Васильевичу 58 лет, в прошлом жил на Украине, потом перебрался в Курск. На родине работал шахтером и механизатором, а здесь переквалифицировался в литейщики. Жил в общежитии, была семья. Что потом произошло – непонятно. Комнату не отбирали, члены семьи живы... О том, как подался в лес, рассказывает сбивчиво. «Неужели вы не понимаете? Я не подхожу этому обществу, а оно – мне», – неопределенно машет рукой отшельник в сторону города.
Сожители – попугай и близнецы
У Степана Васильевича нет даже паспорта. Живет абсолютно один, изредка встречаясь с забредшими сюда грибниками. Впору предположить, что и питается он тем, что добудет в лесу. Но это не совсем так. Идет 5 километров до Курска, там собирает бутылки и получает за них какие-то деньги. Потом – в магазин. Покупает овощи для супа, хлеб... Мясо Степан Васильевич не ест, и далеко не по идейным соображениям. «Редко когда куплю дешевой колбасы граммов 200», – делится он.
Но когда протягиваем ему деньги, начинается что-то невообразимое. «Вы что, ничего не понимаете? – озирается собеседник по сторонам. – Они же повсюду, следят за вами и проникают везде. Вам же только хуже будет, если возьму у вас деньги».
Степан Васильевич часто говорит о какой-то системе, которая в нашем мире подчинила себе всех. У нас не семья, а ячейка, не общество, а сообщество... Сейчас время такое. А скоро наступит конец света – всего через несколько лет.
Помимо газет, которые покупает в городе, отшельник читает Библию: «Там все сказано о том, что происходит». На вопрос, почему не ушел в монастырь, Степан Васильевич отвечает, что время еще не подошло. «Я несу крест на плечах, и он потяжелее будет того, что висит у кого-то на шее», – замечает он.
Пирамида посреди лагеря – насыпь из пепла. Эта мини-модель горы, по словам ее хозяина, несет особую энергетику. Помолчав немного, он добавляет, что через пару лет в лесу его уже не будет. Сейчас его миссия – «строить здесь все, чтобы потом приходили люди», а затем делать на этом месте будет нечего. Куда подастся, не отвечает. Узнав, что уходим, Степан Васильевич стал к нам более благосклонен. Напоследок заговорили о фигурках, которые украшают стоянку. «Это морская сирена, я составил ее из двух частей, это – седло Д`Артаньяна, а это – Чебурашка», – ведет отшельник нас по своей аллее. «А вот, посмотрите, неужели не догадываетесь, что это? – в растерянности пожимаю плечами, увидев что-то наподобие большой рогатки. – Как же?! Сиамские близнецы!» Немного оправившись от услышанного, спрашиваю, что за палка на дереве. «Попугай», – выдает наш герой. И уже более резво пускается в рассказ о «Штирлице» – очередной коряге. «Надо фуражку ему еще... Так, может, и не очень похож, но если поворачивать в неосвещенной комнате, увидим тень его профиля».
